Интервью

Страхование. Перезагрузка Павленко Евгений Валерьевич Председатель правления СОАО «Национальная Страховая Группа» (НСГ) до 02.02.2017 г.

Сегодня страховые компании, как и другие финансовые организации, поставлены перед необходимостью учиться работать в новых экономических условиях. Как изменится ландшафт российского страхового рынка под влиянием кризисных явлений? Появления каких новых продуктов и технологических решений следует ожидать? На эти и другие вопросы порталу «Страхование сегодня» отвечает Председатель правления «Национальной страховой группы» Евгений Павленко.

Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)

Евгений Валерьевич, согласны ли Вы с утверждением, что кризис – это не только опасности, но и возможности, резервы роста в областях, ранее не задействованных?

Согласен. Я вообще оптимист и верю в хорошее в долгосрочной перспективе. Как бы не называли происходящее сегодня на рынке – кризис или временные трудности, в этом есть как тревожные симптомы, так и позитивные проявления. Для сравнения, представим персональный компьютер: пока на нем работают, запускаются различные программы, в нем накапливаются ошибки. И, неизбежно, время от времени, его приходится перезагружать и переустанавливать программное обеспечение. Но понятно, что после такой перезагрузки какие-то вещи теряются. Экономика – еще более сложная система, точно так же нуждающаяся в перезагрузке. Мировая экономическая система не может до бесконечности работать в одном и том же режиме. Искусство управленца на любом уровне, вплоть до государственного, заключается в том, чтобы понять, что именно из ненужного должно «отпасть», чтобы после перезагрузки работа системы улучшилась. Так что, говоря о таких проблемах, следует различать текущую и будущую перспективу. В будущем, как я уже сказал, все будет хорошо. То, что сейчас происходит, позитивно скажется на экономике после выхода из кризиса.

Сколько времени Вы отводите на выход из кризисного состояния?

Не хотелось бы делать конкретных прогнозов, те, кто на них сейчас решаются – либо преследуют цели самопиара, либо занимаются делом заведомо неблагодарным. Не хочется разделить судьбу древнегреческой Кассандры, поскольку плохое предсказывать не хочется, а хорошее – пока не получается. В любом случае, меньше года негативные процессы, скорее всего, едва ли продлятся.

На самом деле многое зависит от нас самих (не только от участников страхового рынка, а вообще всех субъектов экономики). Нынешний кризис - это общий вызов для всех. Если в кризис 1998 года можно было искать какие-то «тихие гавани» - пытаться пересидеть его где-нибудь в другой стране, а через год продолжить бизнес, то от нынешнего кризиса некуда спрятаться ни в географическом, ни в отраслевом смысле. Надо просто переболеть этой кризисной болезнью, которая несет в себе немало позитива. Она, реально отсеивая слабые участки бизнеса, в конечном счете, его оздоравливает и укрепляет. Экономика - сложнейшая самоорганизующаяся система, мы до конца и не знаем, каким законам подчиняется ее развитие. Поэтому она постоянно нам подбрасывает какие-то сюрпризы, и каждый кризис не похож на предыдущий.

Кризис настиг российское страхование в и без того переломный для него момент, когда фактически происходило изменение ландшафта страхового рынка, укрупнение компаний, перераспределение позиций ведущих игроков, приход сильных иностранных компаний. Какие коррективы кризис внесет в эти процессы?

Сегодня уже нельзя сказать, что все будет идти, как шло, только чуть более медленными темпами. Проблемы будут у всех страховых компаний, а останутся на рынке только те, которые наиболее быстро и эффективно смогут их решить. Что они для этого будут делать в ближайшие 2-3 года, зависит от того, какие возможности и ресурсы есть в их распоряжении. И в этом страховщики, конечно, находятся в неравной стартовой позиции. Последствия их решений будут самые разноплановые – начиная от имиджевых и заканчивая заменой целых каналов продаж и отраслей страхования. Тот же банковский канал, который некоторое время казался страховщикам спасительным, теперь надолго потерян. Многие компании, делавшие ставку на сотрудничество с банками или входившие в финансово-промышленные группы, планировали рост портфелей по страхованию залогов, и закрытие канала привело к тому, что они теперь просто не представляют, чем будут его замещать. Им надо думать, что они будут делать с теми мощностями, которые должны были обеспечивать такую работу. Быстрый и правильный ответ на подобного рода вопросы готовы дать менеджеры далеко не всех компаний. Более того, не все они даже понимают, что такие радикальные шаги предстоит сделать.

Сколько страховых компаний останется на рынке?

Я не знаю. Мне действительно не понятна смелость специалистов, берущихся прогнозировать, сколько компаний останется, какие сборы они будут иметь. Планы, которые сейчас ставятся некоторыми компаниями, больше напоминают лозунг, чем реальный денежный расчет. План – это не готовые деньги, план – это работа, которую надо делать. А готовы ли люди к этому? Сейчас все очень изменилось, у людей изменились ценности. И хотя в долгосрочной перспективе все это приведет к оздоровлению, на пути к этому возможны разные флуктуации. Возможно, на какое-то время отрасль будет иметь обратный ход. Рынок, если прослеживать его историю с конца 90-х, когда он из кооперативного движения уже оформился во что-то, похожее на нормальную структуру, последние 10 лет претерпевал определенные изменения, прежде всего, укрупнение и «обеление». И главное, на мой взгляд, достижение – это как раз отчистка рынка от всевозможных «схем».

А Вы уверены, что она не просто состоялась, но и необратима?

Я уверен, что с каждым годом становилось все больше компаний, которые сами для себя решали, что больше этим они не занимаются, а занимаются классическим страхованием.

Не всплывут ли «схемы» снова сейчас, в силу роста спроса на них в связи с кризисом?

Возвращаясь к вопросу о том, кто останется на рынке после кризиса, я уверен, что не важно отечественные или иностранные копании это будут, а важно, что останутся компании, действительно жизнеспособные на прозрачном рынке. Останутся те, кто сможет быстро принимать правильные решения и отвечать за их воплощение на практике – компании, капитализированные и, что называется, «правильные». Но на этом пути у многих страховщиков может на время происходить и полный откат назад, к периоду господства «схем» в середине 90-х - просто для того, чтобы спасти свой бизнес любой ценой. Кто окажется в их числе и что именно будет делать – я не знаю, но такой вариант возможен.

В какой степени жизнеспособность страховых компаний будет зависеть от их способности взять под контроль рост издержек? Ведь не секрет, что уровень затрат многих страховщиков неадекватен – у кого от желания «раздуться» перед продажей, у кого просто от неумения грамотно управлять затратами…

Конечно, такая проблема, однозначно, есть, и произошедший кризис очень резко ее выявил. Это происходило, в том числе, и потому, что нас очень избаловал фондовый рынок. В результате «легкого» получения доходности зарплаты в страховых компаниях росли абсолютно необоснованно. Но это происходило не только в страховании, это было системное явление всей экономической жизни. По статистике, рост зарплат даже опережал рост экономики. Рост фондового рынка спровоцировал не только дикий подъем оплаты труда, но и ускоренную капитализацию компаний: даже если ничего для этого специально не делать, за год капитализация все равно повышалась до 30 %. Вся экономика раздувалась, как сейчас выясняется, под необеспеченный спрос в реальном секторе. А страхование, неразрывно связанное и с финансовым, и с реальным сектором, оказалось зажато между двух этих падающих массивов, так что и его падение оказалось неизбежно. Теперь должна схлопнуться капитализация финансовых организаций, уменьшиться затраты… Но, в отличие от роста, который у всех шел относительно одинаково, выживаемость при падении будет у всех разная. Выиграет, в общем-то, тот, кто первый сможет изменить подходы к работе, задуматься наперед: пусть сейчас cash flow, выручка – еще на уровне того, что было до кризиса и явных потерь не заметно, но надо готовиться заранее к тому, что денег будет мало. А их будет мало, рынок все равно упадет, просто не может не упасть.

Не означает ли это, что только сейчас и начнется реальная конкуренция между теми страховщиками, кто на фоне роста с ней мало сталкивался?

Нет, конкуренция была всегда. Была конкуренция, кто быстрее «надуется», может, сейчас будет, кто быстрее сдуется, кто меньше потратит и больше сохранит. У кого будут деньги через год – тот и останется на рынке, остальных – не будет.

Но ведь это довольно новая идея для российского страхового рынка – конкуренция на уровне затрат?

Для России – да. А для мирового страхования – в общем-то, нет ничего нового, страховщики уже переживали такой вызов в 2001 году (в связи с убытками по башням Всемирного торгового центра, крахом доткомовских компаний и азиатским финансовым кризисом). Более мелкие подобные ситуации случались на страховом рынке и до этого, но в целом, до 2001 года большинство мировых страховщиков вели бизнес в достаточно комфортных условиях. 2001 год жестко заставил всех считать деньги. У страховых компаний одновременно упали доходы по инвестициям и возросли расходы по убыткам, в которых – кто-то больше, кто-то меньше – через систему перестрахования участвовали все. И цены на перестрахование после этого выросли. В результате, перед всеми встал вопрос о повышении рентабельности страхования и снижении убыточности с величины более единицы, что раньше можно было перекрывать доходностью на фондовом рынке, до нормального уровня. Происходившее до 2001 года длительное снижение тарифов на почве конкуренции затягивало компании в финансовую дыру, что впоследствии вызвало и банкротства компаний, и вынужденные слияния. Встряска привела мировой страховой рынок к осознанию многих вещей. А сейчас мы так же должны понять это здесь, в России.

А в 2001 году избежать таких проблем нам помогла наша изолированность от глобального рынка?

В целом, да. А сейчас мы уже не изолированы и в полной мере несем риск, например, невыполнения обязательств какими-то перестраховщиками. И история с AIG, однозначно, без последствий для международного рынка не закончится, при том, что она, наверняка, не последняя в страховом мире. И пойдет определенный эффект домино, к которому склонен весь финансовый рынок, и перестрахование, в частности.

То есть Вы считаете возможными дефолты таких крупнейших компаний, как AIG или кого-то поближе в Европе, по их обязательствам по перестрахованию, принятому из России?

Да, такое может быть. Но вероятность этого не так велика, в планы этот риск пока никто не закладывает. Если случится дефолт крупнейшего перестраховщика – тяжело придется всем. Плохо то, что под обязательства испытывающих проблемы компаний фактически не сформировано адекватных резервов, то есть, принимая их на себя, они не планировали их выполнять, основывались на неверных представлениях о вероятности этих событий. Так же и по башням-близнецам риски размещались под смехотворно низкие тарифы – никто не предполагал, что с ними реально может что-то случиться. Сейчас масштаб трудностей еще больше, и что станет с проблемными компаниями – сложно предполагать.

Возможно, им поможет государство?

А откуда у государства деньги сегодня? Ценой лишней эмиссии доллара, думаю, спасение компаний никому не нужно.

Если ситуация складывается так, что многие зарубежные партнеры, которые для российских цедентов всегда считались наиболее надежными, сегодня находятся в зоне повышенного риска, не повлияет ли это на перераспределение перестраховочной премии в пользу отечественных перестраховщиков?

Думаю, все равно Россия будет искать западные емкости. Хотя, конечно, доверять им будут меньше – нынешний кризис доверия распространяется абсолютно на все, посмотрите на серьезную потерю доверия к рейтинговым агентствам. А ведь перестрахование всегда было ориентировано на международный рейтинг.

А что бы Вы предложили использовать – взамен скомпрометировавших себя задолго до кризиса рейтингов - при оценке перестраховщика?

К сожалению, риск дефолта перестраховщика возрос, но достоверных методик его оценки до сих пор нет. Перестрахование, по сути - игра вслепую, на личных контактах, на доверии. Кризис еще больше отбросит всех назад по уровню развития технологии, не только в перестраховании.

Расскажите поподробнее о возможном сценарии развитии ситуации в секторе банковского страхования?

Важность банковского канала продаж страховых продуктов снижалась в последнее время с катастрофической скоростью. Мы у себя в компании из планов на будущий год этот канал убрали практически полностью, во всяком случае, та величина, которая осталась, по сравнению с прежними масштабами – очень мала. Со временем, процесс восстановления этого канала начнется, когда выдача кредитов снова пойдет в массовых объемах, но это будет не завтра. То же можно сказать и о лизинговом канале.

А основных проблем самого банковского сектора мы еще не видели, впереди нас ждут и технические дефолты, и другие события. У большинства банков сейчас трудная ситуация, и наиболее четко это покажут данные годовой отчетности за 2008 год. Цифры за 9 месяцев 2008 года фактически включают только 2 недели кризисной ситуации, поэтому ориентироваться на них нельзя, самые плохие месяцы – октябрь и ноябрь в ней не отражены. Большинство банков играли на рынке ценных бумаг – так уж устроена у нас российская банковская система – а значит, проблемы проявятся очень серьезно. Для страховщиков это означает не только потерю банковского канала продаж, но и гораздо более серьезный момент: не понятно, с кем из банков сегодня можно и нужно работать по депозитам.

Как правило, одно с другим (страхование залогов и размещение депозитов в том же банке) было связано – таковы требования банков?

Да, и это не всегда эффективно: чтобы открылся доступ к страхованию залогов, страховая компания должна разместить в банке, к примеру, 100 миллионов, непонятно под какую доходность и надежность, а получает она с этого премии не больше 10 миллионов, а если из нее еще вычесть все убытки, комиссии и расходы на ведение дела, то в итоге доходность страховщика со всей этой деятельности – не более чем 2 %. А риск, даже просто невозврата внесенного депозита, очень велик. Не проще ли разместить эти деньги в другие инструменты?

В какие инструменты? Куда сейчас следует вкладывать деньги?

Однозначного ответа нет. Кто-то спешит покупать валюту, кто-то предпочитает депозиты крупнейших банков. Я не сторонник апокалиптических прогнозов и радикальных негативных ожиданий. Я считаю, что уже скоро разнообразные надежные инструменты появятся, рынок начинает себя оздоравливать уже сейчас. Главное, не нужно торопиться – отдать деньги всегда успеется. Страховая компания работает с деньгами клиентов и не может ими рисковать. Главная цель – сохранить средства, а доходность должна компенсировать инфляцию. Пока инвестиционные риски очень большие, поэтому нет смысла пытаться заработать что-то на нестраховой деятельности.

А что будет с теми мощностями – точками продаж, персоналом и т.п., которые страховщики сформировали под работу с банковским каналом?

Разумеется, под развитие банковского канала страховщики привлекли определенные ресурсы. Каждый ли предприниматель способен сегодня найти направление, куда можно их применить в новых условиях? В противном случае, от них надо избавляться, поскольку если они не приносят денег, то это камень на шее компании, а ей надо выживать и выполнять обязательства любой ценой.

Известно, что в страховании есть два главных ресурса – капитал и люди, и важно сохранить и то, и другое. Но как конкретно каждая компания будет это делать, исходя из тех бизнес-возможностей, которые у нее есть, - решение будет строго индивидуальным. Очевидно, что какие-то увольнения на страховом рынке неизбежно произойдут. Но кого-то из персонала, ранее работавшего с банками, удастся и сохранить, переключив на какие-то другие виды бизнеса. А розничное страхование, на мой взгляд, так же резко падать не будет, там если падение и будет – то плавное, параллельно общему падению потребления, а некоторые сегменты розницы будут даже расти. В рознице свой ресурс мы сможем даже более эффективно использовать. Продажи в рознице никогда и не были простыми (я не беру те случаи, когда люди страхуются, при получении кредита или разрешения на что-то – это не рыночное розничное страхование), и нормы доходности в розничном страховании совсем другие. Если есть люди, которые им занимались, владели технологией, как замотивировать человека купить полис, несмотря на то, что это продукт пассивного спроса – значит, они останутся и продолжат этим заниматься.

Означает ли это, что рынку следует ожидать массового появления удешевленных страховых продуктов «эконом-класса» - с зауженным покрытием, большими франшизами и т.п.?

Безусловно, в ходу теперь будут другие продукты и другие варианты страхования. В первую очередь, чаще будут использоваться договоры с рассроченной оплатой. У нас в компании сегодня готова и уже запущена новая линейка экономичных «антикризисных» страховых продуктов. Но в основе продаж все равно останутся классические продукты: автокаско, страхование имущества и т.п. Спрос на них во время кризиса, наоборот обостряется, так как на восстановление утраченного имущества собственными силами либо денег нет, либо эти затраты слишком ощутимы. Другое дело, что когда падают доходы, ограниченность в средствах не позволяет приобретать полные и дорогостоящие покрытия. Поэтому будет пересегментация, прежде всего, в автокаско.

Развитие рынка автострахования всегда шло вслед за развитием рынка самого автотранспорта, а на нем ожидается большой спад…

Да, теперь будут покупать меньше новых машин, но риски меньше от этого не станут. Конечно, для страховщиков новые иномарки – самый выгодный сегмент. Но в условиях его сужения, никто не мешает страховщикам разработать специальные программы для подержанных машин.

Старые машины будут чаще и легче принимать на страхование, снизят тарифы?

Ну, повышать убыточность в условиях кризиса тем более непозволительно. Но сформировать продукт таким образом, чтобы он покрывал определенную часть риска и был доступен для страхователя по цене – вполне возможно. И все равно, как я уже сказал, заинтересованность таких автовладельцев в страховании не только не упадет, но и усилится. И однозначно, в автостраховании уже не будет таких завышенных комиссионных.

Разумеется, нельзя исключить появления на авторынке демпингующих страховщиков, которые будут ставить заниженные тарифы и неоправданно высокие комиссионные, а потом сдуваться через 3 месяца. Роль государства в том, чтобы не допустить этого, обезопасить людей от таких, откровенно мошеннических действий.

А что наше действующее законодательство позволяет сделать против таких компаний?

Есть инструменты контроля за страховыми резервами. По финансам страховщика сразу видно, достаточны ли тарифы для формирования резервов, подкреплены ли взятые обязательства реальными активами. Конечно, страховщикам, которые даже по ОСАГО пытались доводить комиссию до 40 % и более - кризис не помеха, потому что они все равно не намерены долго работать и честно выполнять свои обязательства, а просто собирают деньги. Наверное, не может существовать такого законодательства, чтобы стопроцентно гарантировать рынок от появления подобных «пирамид», но отчетность по линии РСА привела к тому, что такую деятельность удалось предельно ограничить.

И в дальнейшем не хотелось бы, чтобы на рынке был демпинг и злоупотребление комиссиями, чтобы работали не обеспеченные резервами компании. В общем-то, при твердой позиции государственных органов, позитивный эффект кризиса может заключаться и в том, что рынок в итоге очистится от подобных явлений. Главное, чтобы предпринимаемые меры учитывали необходимость защиты интересов клиентов страховых компаний.